Термин повествование чаще всего используется при изучении речевой структуры отдельных эпических произведений или художественной системы одного автора. Между тем содержание понятия остается еще в значительной степени не проясненным. Характерно "нестрогое и расплывчатое смешение повествования с "описанием", "изображением", чисто событийной содержательностью текста, а также со сказовыми формами.

Прежде всего, следует соотнести понятие "повествование" со структурой литературного произведения, а именно с разделением в нем двух аспектов: "события, о котором рассказывается", и "события самого рассказывания". С точки зрения Тамарченко Н.Д. "повествование" соответствует исключительно событию рассказывания, т.е. общения повествующего субъекта с адресатом-читателем Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины / под ред. Л.В. Чернец. М., 2000. - С. 58.

При подобном подходе категория "повествование" может быть соотнесена, с одной стороны, с определенными субъектами изображения и высказывания, а с другой - с разнообразными специфическими формами организации речевого материала, каковы, например, различные варианты диалога и монолога, характеристика персонажа или его портрет, " вставные" формы (вставная новелла или стихи и т.п.). Обозначенные аспекты произведения связаны отношениями взаимозависимости и взаимоопределения:". не только субъект речи определяет речевое воплощение повествования, но и сами по себе формы речи вызывают с известной определенностью представление о субъекте, строят его образ" Кожевникова Н.А. Типы повествования в русской литературе ХIХ-ХХ вв. М., 1994. - С. 3-5. Из этого ясно, во-первых, что нуждается в осмыслении как раз природа этой взаимосвязи или этого взаимоперехода. Во-вторых, необходимо исключить некоторые варианты: прежде всего случаи, когда субъект высказывания (персонаж) не является изображающим, т.е. его речь - только предмет чужого изображения; а затем такие, когда говорящий (персонаж) видит и оценивает предмет, событие или другого персонажа, но нет процесса рассказывания как особого средства и в то же время (для автора) предмета изображения.

Существует проблема повествования - отграничение его как особой композиционной формы прозаической речи от описания и характеристики.

Описание отличается от повествования тем, что в основе описании изобразительная функция. Предмет описания, во-первых, оказывается частью художественного пространства, соотнесенной с определенным фоном. Портрету может предшествовать интерьер . Пейзаж в качестве именно изображения определенной части пространства может быть дан на фоне сообщения сведений об этом пространстве в целом. Во-вторых, структура описания создается движением взгляда наблюдателя или изменением его позиции в результате перемещения в пространстве либо его самого, либо предмета наблюдения. Из этого ясно, что "фоном" (в этом случае - смысловым контекстом) описания может быть также "внутреннее пространство" наблюдателя.

В отличие от описания характеристика представляет собой образ-рассуждение, цель которого - объяснить читателю характер персонажа. Характером называют сложившийся и проявляющийся в поведении человека стереотип его внутренней жизни: комплекс привычных реакций на различные обстоятельства, устоявшихся отношений к себе и к другим. Необходимо указать признаки, по которым форма характеристики выделяется в тексте. В качестве таковых назовем сочетание черт анализа (определяемое целое-характер-разлагается на составляющие его элементы) и синтеза (рассуждение начинается или заканчивается обобщающими формулировками).

Тамарченко разграничивает собственно повествование, описание и характеристику как особые речевые структуры, свойственные высказываниям именно таких изображающих субъектов (повествователь, рассказчик), которые осуществляют "посреднические" функции.

Можно сделать вывод, что в "Котловане" повествование превалирует над описанием и характеристикой, что создает ощущение безэмоциональности, объективности, отстраненности при изложении истории.

Также Тамарченко в своей работе пишет о двойственности повествования. Оно сочетает функции особые (информативные, направленные на предмет) и общие (композиционные, направленные в данном случае на текст),-причина распространенного мнения, согласно которому описание и характеристика - частные случаи повествования. В этом же - объективная основа частого смешения повествователя с автором. В действительности композиционные функции повествования - один из вариантов его посреднической роли. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины / под ред. Л.В. Чернец. М., 2000. - С. 57

Итак, повествование - совокупность фрагментов текста эпического произведения, приписанных автором-творцом "вторичному" субъекту изображения и речи (повествователю, рассказчику) и выполняющих "посреднические" (связывающие читателя с художественным миром) функции, а именно: во-первых, представляющих собой разнообразные адресованные читателю сообщения; во-вторых, специально предназначенных для присоединения друг к другу и соотнесения в рамках единой системы всех предметно направленных высказываний персонажей и повествователя Там же С. 58-64.

Мы видим в "Котловане", что повествователь передает читателю переживания героев, их внутренний мир, их стремления.

Теперь, думаю, следует поподробнее остановится на понятии повествователь. Повествователь - тот, кто сообщает читателю о событиях и поступках персонажей, фиксирует ход времени, изображает облик действующих лиц и обстановку действия, анализирует внутреннее состояние героя и мотивы его поведения, характеризует его человеческий тип (душевный склад, темперамент, отношение к нравственным нормам и т.п.), не будучи при этом ни участником событий, ни - что еще важнее - объектом изображения для кого-либо из персонажей. Специфика повествователя одновременно - во всеобъемлющем кругозоре (его границы совпадают с границами изображенного мира) и адресованное в его речи в первую очередь читателю, т.е. направленности ее как раз за пределы изображенного мира. Иначе говоря, эта специфика определена положением "на границе" вымышленной действительности.

Повествовательная форма определяется типом повествователя. Можно различить три основных повествовательных формы.

I. Повествование от 1-го лица (Ich-Erzдhlung). Повествователь диегетический (расказчик): он сам принадлежит миру текста, т.е. участвует в изображаемых событиях - в большей или меньшей степени. Так, в "Капитанской дочке" повествователь - главный герой, а в "Выстреле" или в "Старосветских помещиках" Гоголя повествователь хотя и является действующим лицом, но второстепенным. Аналогичным образом Томский присутствует в мире своего рассказа только как внук своей бабушки; тем не менее этот вставной рассказ - Ich-Erzдhlung.

II. Повествование без 1-го лица. Повествователь экзегетический, не принадлежащий миру текста, как в "Пиковой даме". Целью такого повествования является "создание картины объективного бытия, действительности как реальности, независимой от восприятия ее автором". Эта повествовательная форма создает видимость объективности: мир предстает перед читателем как бы сам по себе, никем не изображаемый. Эту форму можно назвать традиционный нарратив.

III. Свободно-косвенный дискурс (Er - Erzдhlung), который характеризуется тем, что повествователь (экзегетический) частично уступает персонажу свое право на речевой акт. Возникает чисто литературная фигура - говорящий в 3-м лице, невозможный в разговорном языке. Так, например, рассказ Чехова "Скрипка Ротшильда" начинается словами: Городок был маленький, хуже деревни, и жили в нем почти одни только старики, которые умирали так редко, что даже досадно. Загадка неуместной досады разрешается после того, как выясняется, что ее субъектом является не повествователь, а главный персонаж - гробовщик. В "Белой гвардии" Булгакова персонаж является, more often than not, субъектом речевых актов - с их экспрессией (Мама, светлая королева, где же ты? и т.д.) и диалогичностью (Но тихонько, господа, тихонечко!). Замечательным примером свободно-косвенного дискурса (СКД) является повесть Солженицына "Один день Ивана Денисовича".

Чтобы описать вид неканоничности, характеризующий каждую из повествовательных форм, надо сформулировать признаки канонической речевой ситуации. Каноническая коммуникативная ситуация характеризуется следующими условиями.

Условие 1. Высказывание имеет Говорящего и Адресата - конкретно-референтного (а не обобщенного, как, например, "мой читатель" в "Онегине") и не совпадающего с самим говорящим.

Условие 2 (единство времени). Момент создания высказывания Говорящим совпадает с моментом его восприятия Адресатом, т.е. Адресат - это Слушающий.

Условие 3 (единство места). Говорящий и Адресат находятся в одном и том же месте и имеют общее поле зрения.

Три повествовательные формы - это и три исторические стадии развития нарратива Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы. М., 1980. - С. 115-120.

В повести "Котлован" повествование ведется от 3-го лица, автор в какой-то мере отстранен и создается впечатление, что повествование ведется само собой. Повествование от третьего лица создает впечатление повествования нейтрального, объективного, не связанного с конкретным лицом, субъективно воспринимающим описываемые события. По Виноградову это относится ко второй исторической стадии развития нарратива - повествование без 1-го лица. Повествователь экзегетический, не принадлежащий миру текста.

Существует проблема повествователя и рассказчика. Есть несколько путей ее решения. Первый и наиболее простой - противопоставление двух вариантов освещения событий: дистанцированного изображения безличным субъектом персонажа, именуемого в третьем лице (Er-Erzahlung), и высказываний о событиях от первого лица (Ich-Erzahlung). Но как показывают специальные исследования, между типом речевого субъекта и названными двумя формами повествования нет прямой зависимости. В повествовании от третьего лица может выражать себя или всезнающий автор, или анонимный рассказчик. Первое лицо может принадлежать и непосредственно писателю, и конкретному рассказчику, и условному повествователю, в каждом из этих случаев отличаясь разной мерой определенности и разными возможностями. В повести "Котлован" в повествовании от третьего лица выступает всезнающий автор. Он не участвует в событиях, но знает все происходящее и доносит до читателя.

Другой путь - идея неустранимого, хотя и опосредованного, присутствия в тексте автора, который выражает собственную позицию через сопоставление разных "версий самого себя" - таких, как "скрытый автор" и "недостоверный рассказчик", или же разных "субъектных форм", таких, как "носитель речи, не выявленный, не названный, растворенный в тексте", т.е. "повествователь (порой его называют автором)", и "носитель речи, открыто организующий своей личностью весь текст", т.е. "рассказчик". Ясно, что при таком подходе один и тот же тип субъекта может сочетаться с разными грамматическими формами организации высказывания.

Третий путь - характеристика важнейших типов "повествовательных ситуаций", в условиях которых функция рассказывания осуществляется различными субъектами. В этом направлении бесспорный приоритет принадлежит работам Ф.К. Штанцеля. Поскольку идеи ученого о трех типах упомянутых ситуаций неоднократно излагались, акцентируем - опираясь на авторский самоанализ в "Теории повествования" Stanzel F. K. Theorie des Erzahlens. Gottingen, 1991 - некоторые более общие и важные моменты. Во-первых, здесь противопоставлены "повествование в собственном смысле посредничества" и "изображение, т.е. отражение вымышленной действительности в сознании романного персонажа, при котором у читателя возникает иллюзия непосредственности его наблюдения за вымышленным миром". Соответственно, фиксируется полярность "повествователя (в личной или безличной роли) и рефлектора". Отсюда видно, что к проблеме повествования у Ф.К. Штанцеля прямо относятся две "ситуации": "аукториальная" и "я-ситуация", субъектов, которых он обозначает с помощью терминов "повествователь" и "я-повествователь". Во-вторых, учитывая традиционную интерпретацию форм грамматического лица в речи повествователя и общепринятое различение основных вариантов "перспективы" (внутренняя и внешняя точки зрения), он придает кроме того принципиальное значение "модусу", т.е. "идентичности или неидентичности области бытия (Seinsbereiche) повествователя и характеров". "Я-повествователь" "живет в том же мире, что и другие персонажи романа", тогда как аукториальный повествователь "существует вне вымышленного мира". Таким образом, несмотря на различие в терминологии, ясно, что Тамарченко имеет в виду именно те два типа повествующих субъектов, которые в нашей традиции принято называть повествователем и рассказчиком.

Еще нужно отметить, что повествователь-не лицо, а функция. Но функция может быть прикреплена к персонажу - при том условии, что персонаж в качестве повествователя будет совершенно не совпадать с ним же как с действующим лицом Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины / под ред. Л.В. Чернец. М., 2000. - С. 59.

Еще Тамарченко говорит о том, что понятия повествователь и образ автора иногда смешиваются, но их можно и должно различать. Прежде всего, и то и другое следует отграничить - именно в качестве "образов"-от создавшего их автора-творца. То, что повествователь - "фиктивный образ, не идентичный автору",-общепринятое мнение. Не столь ясно соотношение "образа автора" с автором подлинным, или "первичным" Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины / под ред. Л.В. Чернец. М., 2000. - С. 60. По М.М. Бахтину, "образ автора", если под ним понимать автора-творца, является contradictio in adjecto; всякий образ - нечто всегда созданное, а не создающее" Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности. / Эстетика словесного творчества. М., 1986. - С. 155. От своего прототипа автор как художественный образ четко отграничен Б.О. Корманом Корман Б.О. Избранные труды по истории и теории литературы. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1992. - С. 135.

"Образ автора" создается подлинным автором (творцом произведения) по тому же принципу, что и автопортрет в живописи. Иначе говоря, художник может изобразить себя рисующим этот самый, находящийся перед нами, автопортрет (ср.: "Покамест моего романа/Я кончил первую главу. "). Но он не может показать, как создается эта картина в ее целом - с воспринимаемой зрителем двойной перспективой (с автопортретом внутри). Для создания "образа автора", как и любого другого, подлинному автору необходима точка опоры вне произведения, вне "поля изображения" Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности. / Эстетика словесного творчества. М., 1986. - С. 160.

Повествователь, в отличие от автора-творца, находится вне лишь того изображенного времени и пространства, в условиях которого развертывается сюжет. Поэтому он может легко возвращаться или забегать вперед, а также знать предпосылки или результаты событий изображаемого настоящего. Но его возможности вместе с тем определены автором, т.е. границами всего художественного целого, включающего в себя изображенное "событие самого рассказывания".

В противоположность повествователю рассказчик находится не на границе вымышленного мира с действительностью автора и читателя, а целиком внутри изображенной реальности.

Итак, рассказчик - субъект изображения, достаточно "объективированный" и связанный с определенной социально-культурной и языковой средой, с позиций которой он и изображает других персонажей. Повествователь, напротив, по своему кругозору близок автору-творцу. В то же время по сравнению с героями он носитель более нейтральной речевой стихии, общепринятых языковых и стилистических норм. Чем ближе герой автору, тем меньше речевых различий между героем и повествователем.

"Посредничество" рассказчика позволяет войти внутрь изображенного мира и взглянуть на события глазами персонажей. Но в "Котловане" именно повествователь, поэтому мы видим, что "посредничество" повествователя помогает читателю, прежде всего, получить более достоверное и объективное представление о событиях и поступках, а также о внутренней жизни персонажей.

Здравствуйте, уважаемые читатели блога сайт. Со школьной скамьи всякий помнит, что существует три типа речи: повествование, описание, рассуждение .

У каждого из них своя роль и свой набор отличительных признаков. Как распознать повествование среди текстов другого типа и научиться грамотно воссоздавать его на письме, расскажет эта статья.

Повествование - это...

1. внутренняя динамика;
2. описываемые события развиваются чаще всего в хронологическом порядке;
3. действия логически связаны и объединены пространственно-временной принадлежностью.

Также повествование бывает информативным и изобразительным.

1. Информативное — не просто рассказывает о событии, но и включает в себя полезные познавательные факты.
2. Изобразительное освещает последовательную смену сцену, иллюстрирующих действие или происшествие.

Признаки повествования

Когда нам требуется определить, к какому типу речи относится текст, стоит обратить внимание на некоторые признаки:

1. Событийность и внутреннее движение передаются с помощью глаголов , которые могут быть как единичными, так и встречаться в цепи однородных членов. Пример:
   

   Мы с Серёжкой проснулись на заре, проворно оделись, быстро умылись прохладной водой, накопали червей, взяли по горбушке хлеба и отправились на рыбалку.

2. Чаще всего глаголы в повествовании имеют совершенный вид . Это связано с тем, что история, которая рассказывается в текущий момент времени, как правило, уже произошла ранее.
3. При таких глаголах имеются или могут иметься : сразу, вдруг, неожиданно, внезапно, откуда ни возьмись и т.д.

Эти чисто «технические» языковые особенности помогут безошибочно распознать текст повествования.

Композиция повествовательного текста

Ещё одним важным признаком повествования является его . Она строится по следующей схеме:

1. Завязка (экспозиция);
2. Развитие действия (с наивысшим моментом напряжения – );
3. Развязка.

В завязке действие только начинается. Обычно там сообщается, где, когда, при каких условиях событие зарождается, каковы его причины.

Когда рассказ достигает кульминации , внимание слушателя или читателя напряжено до предела. Все ждут, что же будет дальше. Об этом повествуется в развязке. В ней же может содержаться вывод о произошедшем, авторская оценка.

Пример текста повествования

Чтобы вам стало понятнее, как выглядит повествование, приведём текст в пример:

Как мы ехали в Вологду.

Когда закончился учебный год, родители стали думать, куда бы нам поехать летом. Они долго спорили, перечисляя то одно, то другое место. Наконец, мама предложила отправиться в Вологду.

Мы две недели паковали чемоданы и мечтали о Вологде. Это слово казалось мне похожим на облако или корову. И то, и другое было полно молока. Я представлял, как рыжая, с белыми пятнами корова Вологда медленно идёт вдоль Волги и позвякивает золотым колокольчиком…

Папа оказался более сведущим. Он рассказал мне, что Вологда – это старинный город, который входит в «Золотое кольцо» России, центр деревянного зодчества и столица кружевоплетения. В Вологде можно посмотреть на старинные каменные храмы, полюбоваться купеческими домами, которым больше ста лет и даже увидеть настоящий кремль. Узнав, что в Вологде есть Ботанический сад, сестрёнка стала просить отвести нас туда.

В день отъезда мы проснулись ни свет ни заря, умылись, оделись, наскоро позавтракали и отправились на вокзал. Красивый новенький поезд подошёл к платформе и зашипел, как горячий утюг. Как только проводница отворила двери, родители подошли ко входу, достали наши билеты и документы. Проводница внимательно посмотрела сначала на нас, потом на родителей, улыбнулась и сказала: «Проходите!»

Все четыре места в вагоне были наши. Мы расставили сумки и чемоданы, опустили сиденья и устроились поудобней. Путь предстоял долгий.

Наконец, поезд тронулся! За окном замелькали перелески, чьи-то дачи, голубые речки и озерца, потом показались маленькие деревни с крестами колоколен на зелёных холмах. Мы с сестрой сидели, не отрываясь от вагонного окна, жадно ловили новые звуки, запахи, слова и чувствовали, что ехать вот так в поезде вместе с мамой и папой в неизвестную молочную Вологду – это и есть счастье.

Как видно из примера, в тексте последовательно описываются этапы поездки. В завязке говорится о выборе маршрута. Развитие действия включает рассказ о сборах, прибытии на вокзал, о том, как семья расположилась в вагоне.

Историю дополняют краткие сведения о Вологде, что позволяет назвать этот тип текста информативным повествованием.

Удачи вам! До скорых встреч на страницах блога сайт

Вам может быть интересно

Что такое текст - признаки, анализ и виды текстов Что такое фабула и чем она отличается от сюжета Что такое нарратив Что такое композиция Что такое эпиграф Что такое пролог Что такое эссе и как его написать Антитеза - это единство и борьба противоположностей Главные и второстепенные члены предложения - тотальный разбор Диалектизмы - это слова с местным колоритом Стихотворение (стихи) - что это такое
Ссылка - что это такое и как ее создать

В художественном литературном повествовании возможны разного рода отклонения от этих общих принципов построения нарратива.
В качестве примера можно рассмотреть произведения Чехова, которые - с точки зрения использования в них видо-временных форм - во многом отклоняются от базовых норм «классического» русского нарратива.
Прежде всего для Чехова характерно тяготение к «имперфективному повествованию» (imperfective telling, imperfektives Erzahlen), что проявляется в отчетливом, бросающемся в глаза преобладании форм НСВ над формами СВ . В свою очередь, имперфективное повествование у Чехова очень часто ведется в наст, вр., которое, как заметила Е. В. Падучева, «дает свободу выбора интерпретации - точкой отсчета может быть момент речи (время говорящего) и текстовое время, а последнее может интерпретироваться и как время повествователя, и как время персонажа» [Падучева 1996: 374]. Что же касается имперфективного повествования в прош. вр., то на его фоне наиболее типичной функцией форм прош. вр. СВ у Чехова является формирование своего рода адвербиальной пространственно-временной рамки для описываемых событий. Вот один из характерных примеров, в котором в описании свадьбы главных героев и непосредственно последовавших за этим событий используется только один глагол прош. вр. СВ -уехали:

1. Свадьба была в сентябре. Венчание происходило в церкви Петра и Павла, после обедни, и в тот же день молодые уехали в Москву. (...) Они ехали в отдельном купе. Обоим было грустно и неловко. Она сидела в углу, не снимая шляпы, и делала вид, что дремлет, а он лежал против нее на диване, и его беспокоили разные мысли: об отце, об «особе», о том, понравится ли Юлии его московская квартира. И, поглядывая на жену, которая не любила его, он думал уныло: «Зачем это произошло?» (Три года).

Другой постоянно отмечаемой отличительной композиционной особенностью рассказов Чехова является такая их черта, как «недоговоренность», «незавершенность», «незаконченность». А. П. Чудаков видел в этом отражение «феноменологического» представления о действительности как о непрерывном потоке бытия: «Всякое искусственное построение, в том числе и художественное, имеет конечную цель и обнаруживает догмат или систему догматов, руководивших ее создателем. Степень подчиненности художественных построений общенаправляющей единой мысли различна. Но подчиненность есть всегда. Абсолютно адогматично единственно само бытие, сама текущая жизнь. Она неразумна и хаотична; и только ее смысл, ее цели неизвестны и не подчинены видимой идее. Чем ближе созданный мир к естественному бытию в его хаотичных, бессмысленных, случайных формах, тем больше будет приближаться этот мир к абсолютной адог- матичности бытия. Мир Чехова - именно такой мир» [Чудаков 1971: 262-263]. О том же он писал и позднее: «Рассказ с завершенной фабулой выглядит как период из жизни героя специально выбранный - с более или менее явной целью. Развязка (“конец”) объясняет и освещает - часто совсем новым светом - все предшествующие эпизоды. По сравнению с таким рассказом рассказ Чехова, кончающийся “ничем”, предстает как отрезок из жизни героя, взятый непреднамеренно, без выбора, независимо от того, есть ли в нем показательная законченность или нет» [Чудаков 1988: 241]. Иначе говоря, в рассказах Чехова может отсутствовать тот «ключевой момент», ради которого строится данный текст и который, по мысли Б. М. Гаспарова, должен обозначаться глаголами СВ.
Наконец, формы НСВ - как наст., так и прош. вр. - очень широко используются у Чехова в итеративном значении, т. е. во «внесю- жетной», по Золотовой, функции. Так, и в довольно длинной, занимающей около 60 страниц, «Скучной истории», выдержанной в целом в настоящем историческом, и в относительно небольшой «Попрыгунье», где повествование ведется в претеритальном плане, фрагменты, представленные в итеративном НСВ, заполняют целые страницы. По подсчетам А. П. Чудакова, в рассказе «Попрыгунья» о семи из двадцати эпизодов сказано, что это происходило «ежедневно» или «часто» [Чудаков 1971: 205].
К этому нужно добавить, что в русском языке (в отличие от большинства других славянских языков) и настоящее историческое, и прошедшее итеративное за редкими исключениями не допускают употребления СВ, и, таким образом, НСВ в обоих этих случаях грамматически не противопоставляется СВ.

ПОВЕСТЬ «ЦАРЬ-РЫБА» В. П. АСТАФЬЕВА (1924–2001)

Философское осмысление темы «человек и природа». Связь проблем экологии с проблемами мировоззрения современного человека, нравственности и культуры.

“Царь-рыба” является повествованием в рассказах. Произведение посвящено взаимодействию Человека с Природой.Идея повествования Астафьева состоит в том, что человек должен жить в мире с природой, не разрушать гармонии природы, не грабить ее.

Уроженец русского Севера, Астафьев любит и чувствует природу. Человек, по мысли Астафьева, перестал вести себя как мудрый и доброжелательный хозяин, превратился в гостя на собственной земле или же в равнодушного и агрессивного захватчика, которому безразлично будущее, который за выгодой сегодняшнего дня не способен увидеть проблемы, ожидающие его в будущем.

Виктор Петрович Астафьев писал: "Осталась одна Сибирь. И если мы ее доконаем - стране не подняться. Ведь обкрадываем уже не себя, а внуков наших и правнуков "

Симпатии автора отданы многим персонажам: Акиму, Киряге-деревяге, Семену и Черемисину и другим. Аким совершает подвиг, спасая в тайге женщину. Николай Петрович, брат писателя, стал кормильцем большой семьи с малых лет. Он отличный рыбак, охотник, радушен, всем норовит помочь. Добрая душа у Парамона Парамоновича. Он принял отеческое участие в судьбе Акима.

К книге Астафьев предпослал два эпиграфа: один - из стихов русского поэта Николая Рубцова, другой взят из высказываний американского ученого Халдора Шепли, что подчеркивает важность проблемы защиты природных ресурсов для всей планеты. "Если мы будем вести себя как следует, - пишет Халдор Шепли, - то мы, растения и животные, будем существовать в течение миллиардов лет, потому что на солнце есть большие запасы топлива и его расход прекрасно регулируется ".

1) Рассказ "Капля", лишенный драматического конфликта, представляет собой философские размышления автора о смысле человеческой жизни "Тайга на земле и звезда на небе были тысячи лет до нас. Звезды потухали или разбивались на осколки, взамен их расцветали на небе другие. Тайга все также величественна, торжественна, невозмутима. Мы внушаем себе, будто управляем природой и что пожелаем, то и сделаем с нею. Но обман этот удается до тех пор, пока не останешься с тайгою с глазу на глаз, пока не побудешь в ней и не поврачуешься, только тогда поймешь ее могущество, почувствуешь ее космическую пространность и величие". Человек, наделенный разумом, должен быть, по мнению Астафьева, ответственным за продолжение жизни на земле.

2) Перед читателем проходит целая вереница типов браконьеров, талантливых хищников сибирских рек и тайги - Гоги, Командора, Дамки, Грохотало. Вспомним центральный эпизод рассказа: ловля царя рыб - огромного осетра. Между барахтаньем в холоднющей воде, во время отдыха, припоминая свою жизнь, решил, что это наказание ему выпало за Глашу Куклину, над которой когда-то надругался он. Спустя некоторое время просил он у нее прощения, но Глафира не простила его. И вот приходится расплачиваться за прошлые грехи. Мысленное раскаяние перед Глафирой и покаяние за содеянное с "царем-рыбой" возымело действие, в конце концов было учтено природой. Набравшись сил, рыбина сорвалась с крючков, а незадачливого рыбака неожиданно спасает брат его, Командор. Однако на этом не заканчиваются мытарства Игнатьича. Холодная вода дала о себе знать - ампутировали ему ногу. Так проучен был за свои грехи перед женщиной и природой рыбак-браконьер.

Каждый рассказ о попрании человеком природы завершается нравственным наказанием браконьера. Жестокого, злобного Командора постигает трагический удар судьбы: его любимицу-дочку Тайку задавил шофер - «сухопутный браконьер», «нажравшись бормотухи» («У Золотой Карги»). А Грохотало, «мякинное брюхо» и неудержимый рвач, наказывается в чисто гротескном виде: ослепленный удачей, он хвастает пойманным осетром перед человеком, который оказывается… инспектором рыбнадзора («Рыбак Грохотало»). Наказание неминуемо настигает человека даже за давние злодеяния - таков смысл кульминационного рассказа из первой части цикла, давшего название всей книге.

Природа не прощает обиды, и за причиненное ей зло придется заплатить сполна и Командору, и Дамке, и Грохотало, и другим браконьерам. Потому что, убежденно и открыто заявляет писатель, «бесследно никакое злодейство не проходит».

Писатель утверждает: кто безжалостен, жесток к природе, тот безжалостен, жесток и к человеку. Отношение к природе выступает в качестве проверки духовной состоятельности личности.

Особенности композиции и повествования.

Жанр «Царь-рыбы» В. Астафьева, определен самим автором как «повествование в рассказах». Единство произведения основывается на системе сквозных мотивов, пронизывающих повествование. Первая часть «Царь-рыбы» контрастирует со второй.

Главы первой части тесно взаимосвязаны друг с другой сквозными образами , единым местом действия , чередованием лирического и публицистического начал. Некоторые из глав «скреплены» («Дамка», «У золотой карги», «Рыбак Грохотало», «Царь-рыба») сходством сюжетной «схемы» – для них характерен устойчивый тип построения сюжета, связанный с сугубо «браконьерской» ситуацией, – столкновение с рыбнадзором (или ожидание и боязнь этой встречи).

Во второй части книги главы скреплены в единое повествование образом Акима. Фрагментарность построения позволяет не последовательно излагать историю жизни Акима, а лишь высвечивать под определенным углом зрения отдельные моменты ее: детство и юность («Уха на Боганиде»), работа в геологоразведочном отряде, схватка с медведем («Поминки»), путешествие к белым горам («Сон о белых горах»).

Однако обе части произведения, контрастируя друг с другом, не изолированы одна от другой и в совокупности составляют единое целое.

Фабульно главы «Царь-рыбы» соединены преимущественно хронологией жизни героя-повествователя или же Акима (вторая часть книги). Каждая из глав раскрывает особый тип взаимоотношений человека и природы.

В первой – «Бойе» – рисуется тяжкое испытание, выпавшее на долю Коли и его напарников. В этой главе зарождаются мотивы расплаты и спасения.

В главе «Капля» представлен совсем иной тип взаимоотношений и иной способ повествования. Общение с природой, ощущение своей слитности с нею дает возможность герою-повествователю почувствовать себя счастливым.

Следующие главы после «Не хватает сердца» – «Дамка», «У золотой карги», «Рыбак Грохотало» – посвящены изображению браконьерского лова рыбы. Они расположены по степени нарастания основного конфликта произведения, который достигнет кульминации в главе «Царь-рыба». Если Дамка – «бросовый» человечишко и, как другие чушанцы, браконьерствует, то Командор уже способен совершить убийство ради наживы, хотя некоторые проблески человеческого в нем сохранились. Грохотало являет собой крайнюю степень деградации человека.

Место главы «Летит черное перо» в качестве финальной в первой части вполне закономерно. Не случайно в отдельном издании автор поменял ее местоположение. В журнальном варианте она шла после главы «Поминки» перед «Туруханской лилией». В главе «Летит черное перо» подводится своего рода итог теме браконьерства и звучит предостережение, выраженное, в отличие от главы «Царь-рыба», в форме прямого авторского обращения: «…Страшусь, когда люди распоясываются в стрельбе, пусть даже по зверю, по птице, и мимоходом, играючи, проливают кровь. Не ведают они, что сами для себя незаметно переступают ту роковую черту, за которой кончается человек …».

Вторая часть, которая открывается главой «Уха на Боганиде», рисует совершенно иной тип взаимоотношений человека и природы, олицетворенный в образе матери Акима. Важное место в натурфилософской концепции «Царь-рыбы» занимает образ матери Акима. Она не называется по имени, ее назначение – материнство. Мать – дитя природы и связи с нею у нее прочны и нерасторжимы. Не случайно причиной смерти матери становится выпитое ею «изгонное зелье», убивающее зародившуюся в ней новую жизнь и ее самое. Нарушается ритм жизни, определенный природой. Эта дисгармония, внесенная в закономерный ход природных процессов, ведет к смерти матери.

Следующая глава – «Туруханская лилия» – занимает центральное место во второй части книги, выделяясь в ней тем, что в главе, как и в первой части, основным действующим лицом является герой-повествователь, Аким отходит на второй план, преобладает в ней публицистическое начало. Название главы символично в контексте раскрытия темы природы. Туруханская лилия, саранка, воплощает в себе органичность и естественность, присущую лишь явлениям природы. Глава «Туруханская лилия» тематически, по сюжетостроению и стилю близка главе «Капля» (первая часть). И расположены они симметрично друг другу.

Основные мотивы произведения в предпоследней главе получают свое логическое завершение. Глава «Сон о белых горах» носит итоговый характер. Она «перекликается» с первой главой «Бойе»: сходство ситуаций (изолированность от человеческого мира в природной стихии), идентичность воплощения хронотопа, завершения мотивов расплаты, спасения , получивших начало в главе «Бойе». Аким и Эля, подобно другим героям произведения, «испытываются» теми силами природы, над которыми не властен человек. Кульминацией в построении сюжета главы является изображение их попытки выбраться из снежного плена. Их путь к спасению, ставший дорогой к людям, заканчивается благополучно. Так воплощается в главе мотив спасения.

В экспозиции и эпилоге открыто звучит голос автора, благодаря чему повествование насыщается лирико-философским звучанием. В экспозиции речь идет о прибытии героя-повествователя в Сибирь. Ему и ранее не раз «доводилось бывать на Енисее» (после этой экспозиции начинается описание путешествия по Сибири, по Енисею и его притокам), в эпилоге же герой-повествователь покидает Сибирь и из окна самолета обозревает ее, видя те перемены, которые произошли, сравнивая ее прошлое и настоящее. В контексте эпилога важен эпиграф к главе («Никогда ничего не вернуть...)

Тенденция к уплотнению повествования проявилась в изъятии отдельных фрагментов текста, чаще всего незначительных по объему. Пожалуй, самым большим изъятием является удаление из журнального текста прежнего финала главы «Царь-рыба». В журнальном варианте в финале главы рассказывается о спасении Игнатьича, на помощь которому пришел его родной брат Командор. В книжном варианте финал главы предстал в усеченном виде. «“Иди, рыба, иди! Поживи сколько можешь! Я про тебя никому не скажу!” – молвил ловец, и ему сделалось легче. Телу – оттого, что рыба не тянула вниз, не висела на нем сутунком, душе – от какого-то, еще не постигнутого умом, освобождения» Избранная В. Астафьевым кризисная ситуация противостояния человека и природы помогает художественно реализовать нравственно-философский смысл притчи. Писатель настойчиво стремится придать ей обобщающий, символический характер, о чем свидетельствует и доработка главы. «Новый» финал является открытым и не дает ответа на вопрос, спасется ли Игнатьич. В таком виде он более соответствует притчевому характеру главы.

Жанр «Царь-рыбы» В. Астафьева, определенный самим автором как «повествование в рассказах», интерпретировался в критике по-разному: как «скрытый роман» (В. Курбатов), разновидность романа, отличающаяся формой повествования (JL Якименко), роман (Н. Яновский), повесть (Н. Молчанова, Р. Комина, Т. Вахитова), «такое жанровое образование, которое ближе всего к циклу» (Н. Лейдерман). О том, как осуществлялся поиск «формы» произведения, Астафьев писал: «Друзья подбивали меня назвать “Царь-рыбу” романом. Отдельные куски, напечатанные в периодике, были обозначены как главы из романа. Боюсь я этого слова “роман”, ко многому обязывает. Но главное, если бы я писал роман, я бы писал по-другому. Возможно, композиционно книга была бы стройнее, но мне пришлось бы отказаться от самого дорогого, от того, что принято называть публицистичностью, от свободных отступлений, которые в такой форме повествования вроде бы и не выглядят отступлениями»

Повествование - это рассказ, сообщение о каком-либо событии в его временно й последователь-ности. Особенность повествования в том, что в нем говорится о следующих друг за другом действиях. Для всех повествовательных текстов общим является начало...

Повествование – рассказ о происшед­ших событиях, который ведется «со стороны».

Аристотель : эпический поэт рассказывает «о со­бытии как о чем-то отдельном от себя». Между временем действия и временем повествования существует определен­ное расстояние. В отношении к повествованию изображае­мое выступает как прошедшее. Для повествователя (рас­сказчика) характерна позиция человека, вспоминающего о случившемся. Повествование - это раз­вернутое обозначение с помощью слов того, что произошло однажды.

Повествование может вестись как от первого лица, так и от третьего. Помимо этого, есть несобственно-прямая речь - речь героя, не заключенная в кавычки; речь, формально являющаяся повествовательной, но по содержанию похожая на речь персонажа.

Повествования от 1 лица - личное повествование, повествование от 3 лица - безличное.

Повествователь – косвенная форма присутствия автора, осуществляет посредническую функцию между вымышленным миром и рецепиентом. По Тамарченко –его особенности в следующем: 1) всеобъемлющий кругозор (рассказчик знает финал и потому расставляет акценты, может забегать вперед, советовать, на чем акцентировать внимание). 2) речь адресована читателю, он всегда учитывает то, что его будут воспринимать. «Бедная Лиза» - обращенность к читателям звучит: «почтенный читатель». «Евгений Онегин» - возникают разные типы читателя – проницательный читатель, цензор, дама.

Н.Д.Тамарченко : Повествователь - тот, кто сообщает читателю о событиях и по­ступках персонажей, фиксирует ход времени, изображает облик дей­ствующих лиц и обстановку действия, анализирует внутреннее состояние героя и мотивы его поведения, характеризует его человече­ский тип (душевный склад, темперамент, отношение к нравственным нормам и т. п.), не будучи при этом ни участником событий, ни - что еще важнее - объектом изображения для кого-либо из персонажей. Специфика повествователя одновременно - во всеобъемлющем кру­гозоре (его границы совпадают с границами изображенного мира). (Гомера напр. приравнивали к Олимпийским богам )

Повествовательные жанры: Эпос, роман, повесть, новелла, рассказ

Наряду с повествованием в эпопеях и романах, по­вестях и рассказах немалую роль играют описания. Это изображение предметного мира в его статике (пейзажи, бытовая обстановка, наружность персонажей (Песнь о Нибелунгах ).

К повествованию нередко «подключаются» и авторские рассуждения. Они играют немалую роль в романах и повестях Ф.М.Достоевского и Л. Толстого.

Повествование о действиях и событиях сопровождает­ся высказываниями персонажей: их монологами и диалогами, либо произносимыми, либо внутренними.

Основу повествования составляют характеристи­ки действий героев. В русской сказке «Лисич­ка-сестричка и волк»: «Наловил дед рыбы и везет домой целый воз. Вот едет он и ви­дит: лисичка свернулась калачиком и лежит на дороге. Дед слез с воза, подошел к лисичке, а она не ворохнется, лежит себе, как мертвая. «Вот будет подарок жене», - сказал дед, взял лисичку и положил на воз, а сам пошел впереди. А лисичка улучила время и стала выбрасывать полегоньку из воза все по рыбке да по рыбке, все по рыб­ке да по рыбке. Выбросила всю рыбу и сама уш­ла».

Здесь ничего не говорится ни об обстановке действия, ни о чертах характера персонажей, ни об их переживани­ях. Мысли и намерения обозначаются скупо и бегло. Поступки лишь называются: присутствуют только те под­робности поведения героев, которые важны для понима­ния хода событий.

П овествователь может выступить в произведении и как некое «я». Таких повествователей, высказы­вающихся от своего собственного, «первого» лица, естест­венно назвать рассказчиками.

Рассказчик часто является персонажем произведения: либо второстепенным (Максим Максимыч в повести «Бэла» из «Героя нашего времени»), либо одним из главных действующих лиц (Гринев в «Капитан­ской дочке»).

В русской литературе XIX в. получила распространение форма повествования «сказ» . Сказовое повествова­ние ведется в манере, резко отличающейся от авторской, и ориентируется на формы устной речи. Подобной формой повествования пользова­лись Гоголь и Лесков, Зощенко.

Типы повествования по стилевой окраске:

1. Нейтральное - выдержано в пределах норм литературного языка.

2. Не совсем нейтральное - с редкими вкраплениями экспрессивной лексики и синтаксиса.

3. Стилизованное повествование - имитация разговорной речи, или сказа (простонародной речи).